| 16. |
Аннотация |
Проект включает три тематических блока: (1) концептуализация северности России в глобальном историко-культурном контексте; (2) фундаментальное исследование этнокультурного потенциала Российской Арктики; (3) выявление методами новой этнографии актуальных трендов северной этничности.
Северность России. На глобусе Россия — Север, самая большая страна Северного полушария с географическим центром на Полярном круге в низовьях Енисея. Однако мировоззренчески северная идентичность России выражена туманно из-за тяготения к другим сторонам света: культурного притяжения к Европе, исторической зависимости от кочевников Азии, религиозной связи с Ближним Востоком. Северность России остается в тени жарких и тупиковых дебатов о цивилизационном выборе между Востоком и Западом, о «Третьем Риме» и «Киевской Руси». В историографии с ее южноцентризмом Северу отводится роль вечно недооткрытой окраины, овеянной легендами о чуди и короле Германарихе, призвании варягов и путешествиях по Бьярмии, могуществе Ладоги и богатстве Новгорода, строптивых соловецких монахах и златокипящей Мангазее, героике Севморпути и освоении недр Арктики. Северность России обусловлена исторически (начиная с ключевой роли ладожско-новгородского Севера в древности), геоэкономически (с учетом ресурсной мощи Российского Севера) и геополитически (ввиду пространственного превосходства России на севере Евразии и в Арктике). И в средние века за счет пушнины, и в последние годы за счет нефти и газа Россия черпала богатства на севере, а тратила их на юге. Иными словами, Север для России является не внешним, а внутренним, притом осевым, измерением. В целях самопознания и национального позиционирования северность России заслуживает внимательного изучения и осмысления. Научная задача этой тематической части проекта состоит в концептуализации северности России в контексте мировой и отечественной истории на основе данных истории, антропологии, этнографии и других гуманитарных наук (с изданием соответствующей монографии).
Этнокультурный потенциал Арктики представляет собой накопленный, но в должной мере не изученный и не используемый ресурс самоопределения и самореализации северян. Север заслуживает внимания не только как источник ресурсов и арена геополитики, но и как опора самобытности и идентичности России, в связи с чем на первый план выходят сюжеты истории освоения Севера новгородцами, поморами, коми-зырянами, ненцами, эвенками, якутами, чукчами и другими жителями высоких широт Евразии. Именно в их культурных стратегиях кроется ключ к пониманию природы сообщества, сложившегося на просторах тайги и тундры от Атлантики до Пацифики. Главное достояние Арктики — живая культура коренных народов, содержащая в себе ресурс как этнокультурного развития самих народов, так и всего Севера. Этим культурам свойственна высокая адаптивность к экологическим и социальным переменам, впечатляющая динамика устойчивости и изменчивости, традиций и новаций. Актуализация и активация этого наследия, в том числе средствами современных технологий, имеет фундаментальное научное и прикладное значение. Народы Севера, в прошлом называвшиеся «малыми», на самом деле представляют собой культуры больших пространств со свойственными им стратегиями высокой адаптивности и мобильности. Помимо них, Север издавна осваивали крупные народы индоевропейской, уральской и алтайской языковых семей (в том числе коми, русские, якуты). Сегодня реальной перспективой развития Севера представляется не деление населения на разные категории, а диалог и взаимодействие. Как показывает мировой опыт, наиболее эффективные модели позиционирования северных меньшинств основаны на структурировании региональной идентичности, сочетающей ценности северных меньшинств и новопоселенцев. При этом отмечаются встречные тенденция укоренения некоренных и расширения деятельностной сферы коренных северян. Исследовательская задача этой части проекта состоит в наполнении категории «этнокультурный потенциал» характеристиками культуры народов Арктики, составляющими не только основу их жизнедеятельности в прошлом, но и ресурс успешного современного развития.
Новая этнография Севера отличается от «старой» тем, что изучает не столько вчерашние традиции, сколько сегодняшний этнокультурный потенциал, в связи с чем уделяет повышенное внимание этнопроектам (при этом полагая, что сильная новация всегда коренится в прочной традиции). Кроме того, современная этнография превращается в «интерактивную науку», опирающуюся не на кабинетные штудии и не на академическую моду, а на «народные» знания и суждения самих представителей этнических сообществ, благодаря чему стирается грань между изучающими и изучаемыми. Для описания и изучения народов и этничности она использует, помимо традиционных текстов, новейшие средства визуализации, полноценно передающие живые картины реальности. Значительную (и растущую) долю новой этнографии образует киберэтнография, сфокусированная на возникшей на наших глазах виртуальности как «новой реальности». Будучи ориентированной на динамичную действительность, новая этнография не разделяет фундаментальную и прикладную науку, поскольку жизнеспособная теория рождается из жизни (практики) и возвращается в нее. Эта установка делает новую этнографию инструментально удобной для использования при проведении этнологической экспертизы. Обратная сторона новой этнографии и современной этничности состоит в сдвиге к консюмеризму в виде развития многообразной этноиндустрии, включая этнотуризм, сувениризацию культуры, фольклорные шоу, расширение круга «этнических дел мастеров». Этнография ныне представляется не только академическим знанием, но и бизнес-ресурсом. Глобальная Сеть не только популяризирует этнотуризм, но и обеспечивает его менеджмент. Некоторые оленеводы уже корректируют маршруты кочевий с учетом обслуживания туристов. Появились менеджеры-посредники, организующие этнотуры, формирующие рынок, ценник и ассортимент этноуслуг. Эта часть исследовательской повестки проекта нацелена на мониторинг сегодняшнего состояния и перспектив народов и культур Арктики. |